Свинцовый вердикт (сокращ.) - Страница 37

— Не принимайте все так близко к сердцу, адвокат, — сказал он. — Я не привык работать на вашей стороне, понимаете? Судебные защитники столько раз пытались изобразить меня тупым, продажным, фанатичным — выбирайте любой эпитет, и я, да, признаюсь, попытался разыграть вас, чтобы раскрыть преступление. Я извиняюсь. Если хотите, я попрошу официанта завернуть мой бифштекс и удалюсь с ним вместе.

Я покачал головой. Бош определенно обладал даром внушать мне чувство вины за его же собственные прегрешения.

— Может быть, теперь и вам стоит принять кое-что близко к сердцу? — поинтересовался я. — Я вел себя с вами открыто и честно. И вам дьявольски повезло, что я не всадил вашему человеку пулю в голову, когда он торчал за дверью офиса.

— Предполагалось, что у вас нет оружия. Я проверял. — Бош, не поднимая головы, возился с бифштексом. — Хорошо, раз мы решили забыть об этом, не согласитесь ли вы все же помочь мне?

Я фыркнул:

— Вы шутите? Вы хоть слово из того, что я сказал, слышали?

— Да, слышал. Однако в конечном счете ваша помощь мне не помешала бы.

Я тоже начал разрезать бифштекс и делал это без спешки. Потом положил в рот первый кусочек, посмаковал его.

— Какого рода помощь?

— Мы с вами вытянем убийцу из его укрытия.

— Отлично. И насколько это будет опасно?

— Не знаю. Опасность не исключена. Мне нужно, чтобы вы сунули палку в осиное гнездо, заставили этих людей решить, что представляете для них опасность.

— И как же мы это сделаем?

— Я подумывал о газетной статье. Вам же, наверное, звонят журналисты. Мы выберем одного из них, дадим ему эксклюзивную информацию и вставим в нее нечто такое, что заставит убийцу задуматься.

— В «Таймс» есть один малый, — сказал я. — Он не давал мне прохода, и я заключил с ним что-то вроде сделки: я обращаюсь к нему, когда буду готов к разговору, и говорю только с ним.

— И отлично. Им мы и воспользуемся. Так вы готовы на это?

Я снова вонзил нож в бифштекс. На тарелку вытекло немного крови.

— Да, — сказал я. — Готов.

Глава десятая

Врут все.

Врут копы. Врут адвокаты. Врут клиенты. Даже присяжные и те врут.

В юриспруденции имеется научная школа, утверждающая, что именно выбор присяжных определяет, будет ли процесс выигран или проигран. Да я и сам знаю, что в процессе по делу об убийстве нет фазы более важной, чем выбор двенадцати граждан, которые определят участь твоего клиента. К тому же эта фаза в наибольшей мере зависит от капризов судьбы, от удачи и от твоей способности правильно выбрать время для того, чтобы задать правильный вопрос правильному человеку.

Подбор присяжных для слушания дела «Калифорния против Эллиота» начался, как и постановил судья Джеймс Стэнтон, в четверг, в десять утра. Зал суда был набит битком, половину присутствующих составляли восемьдесят потенциальных присяжных, набранных случайным образом из числа желающих, которые явились, чтобы зарегистрироваться, на третий этаж здания уголовных судов, другую — журналисты, доброжелатели Эллиота и просто зеваки.

Я сидел вместе со своим клиентом за столом защиты. На столе передо мной были разложены три цветных маркера, стопка желтых клейких листочков и обычная канцелярская папка, пустая. Еще в офисе я начертил в ней что-то вроде решетки — двенадцать прямоугольников, размером с желтый листок. Каждый прямоугольник отводился для одного из присяжных. Некоторые адвокаты используют для отбора присяжных компьютер. Существует даже программа, которая фильтрует информацию о кандидате в присяжные с помощью процедуры распознавания его социополитических характеристик и выдает рекомендации. Я же еще со времен своей молодости, проведенной в роли государственного защитника, использую систему старой школы — вот эту самую решетку. Компьютер не может услышать, как именно отвечает человек на вопросы. И не может увидеть выражение лица, когда он врет.

Организовано это дело так: у судьи имеется составленный компьютером список кандидатов, по которому он вызывает из восьмидесяти человек двенадцать, и они занимают отведенные для присяжных места. Однако сохраняют они эти места, лишь если им удается выдержать voir dire — расспросы об их образовании, взглядах и понимании закона. Судья задает им ряд основных вопросов, а затем за них берутся защитник и обвинитель.

Отвод кандидатов в присяжные может производиться двумя способами. Основанием для отвода может быть то обстоятельство, что во время опроса кандидата выясняется — по его ответам, манере поведения и даже жизненным обстоятельствам, — что он не сможет вести себя честно и отнестись к делу непредвзято. Количество таких имеющихся в распоряжении юриста оснований ничем не ограничено. Второй способ состоит в том, что каждой из сторон предоставляется право на отвод без каких-либо объяснений, и, поскольку здесь слушалось дело об убийстве, и обвинение, и защита могли проделать это по двадцать раз. Этот способ позволяет юристу отводить присяжного просто потому, что тот ему инстинктивно не нравится.

Правила voir dire были придуманы для того, чтобы устранить возможность пристрастности присяжных и жульничества с их стороны. Сам этот термин обязан своим происхождением французской фразе «Говорить правду». Но последнее, разумеется, противоречит практическим целям обеих сторон. Мне требовались присяжные, предубежденные против полиции и властей штата. Присяжные, благосклонные к моему подзащитному или такие, от которых этой благосклонности легко добиться. Разумеется, человеку, который сидел в зале суда в четырех футах от меня, результаты требовались диаметрально противоположные.